Сегодня я снова заблудилась где-то недалеко от дома. Давно так не делала. Надо почаще это повторять. Нынешней находкой стало очередное почти безлюдное пространство: музейного облика улочка с тихими магазинчиками, над каждым из которых красуется основательная вывеска. Кое-где даже кованая чугунная.

Вот, к примеру, простецкая, строгая. Похожая на чемодан, да. «Читательский сундук». Можно понять и не заходя, что книжный. Не исключено, что не просто книжный, а торгующий каким-нибудь неформатом и раритетами. Не удивлюсь, если у них там портреты старинного образца поэтов-абстракционистов (а то и кубистов). За работой, с сигаретой... Надо как-нибудь зайти — проверить первое впечатление.

А эта вот витиеватая, не сразу и прочтёшь. «Приключения духа». Поди пойми, эзотерическими примочками торгуют или ковбойским прикидом. («Всё для настоящего ковбоя — от джинсов до подойника!»)

Однажды видела где-то в окрестностях магазинчик эксклюзивных кукол. Названия которого я не заметила. Потому что уже в витрине... Я, помню, долго не могла оторваться от совершенно чудесной овечки на санках (настоящих деревянных крохотных санках! Ми-ми-ми! Ня-ня-ня!), а она оказалась только частью игрушки: верёвочка санок вела к девочке в шляпке, пальтишке и ботиночках, как на фотопортретах начала двадцатого века. Хорошая девочка из хорошей семьи. И взгляд мягкий, светло-карий.

Из того магазинчика я очень долго не могла выбраться, но средств на скупку ассортимента решительно не было. Даже, собственно, на девочку с санками не было — я таких сумм с собой не ношу никогда. То был очень классный, но решительно не дешёвый магазинчик. :(((

В итоге я договорилась сама с собой не подходить к тем лавочкам, на дверях которых невидимыми чернилами написано: «А здесь тебе даже скрепка не по карману!»...

О! А вот в этот — точно зайду! Невзирая на подстрочник мелкими буковками. (Мало ли что наговорит девушка в запале!) Потому что крупными буквами на стене написано «Св. Пилигрим».

Всегда полагала и впредь собираюсь полагать, что святые странники святы по факту. По той причине, что странствуют. И путешествуют. Фильтруют душу сквозь песок пересекаемых пространств...

Магазин просто сказочный. Как пряничный домик, только не пряничный и с другими задачами. Пастилы и карамели тут в обрез. Хотя возле старинного кассового аппарата на стойке из рисунчатой древесины стоят здоровенные пузатые банки с тем и другим — видимо, чтоб покупателей поощрять. Скрашивать, так сказать, пробитую в бюджете дыру. А стены покрывают карты. «Старинной работы, цены немалой». На которых выверенные маршруты иллюстрированы чередой крошечных испанских галеонов («он бежит себе в волнах на раздутых парусах»). А розы ветров и прочие рукотворные шедевры первобытной картографии прорисованы с мультяшным ультрареализмом, после созерцания которого невольно вспоминаются «Янтарные хроники» Роджера Желязны. «Янтарь — город в центре всего, город городов, слепками с которого, более или менее чёткими, эхом которого, всё более отдалённым от отражения к отражению, являются все прочие города всех миров». И города собственного мира кажутся на фоне этих насыщенных красками жизни схем выцветшими и полинялыми.

А ещё тут есть астролябии. И старинные барометры, конечно, как же без барометров. И компАсы с суповую тарелку, и корабельные колокола, и рулевые колёса — от натуральных до брелоков. Якорей с океанских лайнеров что-то не вижу, но вообще тема также нашла отражение. Ещё анкерочки — крошечные, но настоящие бочоночки. Как и ведёрные, разумеется.

На отдельном стеллаже столпились всякие диковины. Вроде толстостенных сфероконусов величиной с мужской кулак — с острыми донышками и крошечными отверстиями горлышка, чтоб не улетучивался аромат заморских цветочных масел. И чучела глубоководных рыб. И кораллы, само собой, и сушёные морские звёзды слегка подвылинявших пёстрых расцветок, и раковины — жемчужные, закрученные, как рог нарвала, шипастые, похожие на витые пещерки с розовыми переходами и упрятанным в глубине шумом прибоя...

Я к ним обязательно вернусь. А пока пойду поищу дом. Тоже, можно сказать, странствие, тоже рассекание встречного ветра носом — только не корабельным, а собственным.

Это я когда-то переводила романы Берроуза, но не про марсиан и не про Тарзана с тарзанками. Особо получалось со стихами. Оказалось, что Берроуз умел очень неплохо писать, только виду не подавал.

А это уже не Берроуз. Это я.