Есть в этом городе районы, словно целиком состоящие из пряничных домиков. Настолько умилительно-открыточные, что порой думается: а не сбылась ли моя детская мечта получить доступ во все миры, какие способна вымечтать?

Ещё у Квикнема вызывающе пасторальные окрестности. Так что можно при желании взобраться на пологий травянистый холм, расстелить припасённый пледик, поставить рядом корзинку для пикника и улечься размышлять. Закинув руки за голову, сосредоточенно жевать травинку и пристально следить за облаками. Это занятие здорово способствует очищению от застарелых резервных файлов и перезагрузке системы.

При очищении от застарелых резервных файлов чрезвычайно требуется переносной комплект дверей во все приятные местечки любого измерения, идеально совпадающего с актуальным настроением очищаемого.

Допустим, когда остро хочется одиночества, прохлады и чистоты, я мысленно перемещаюсь в замок. Это именно замок — на каменистом острове, в бурном море. Почему море перманентно бурное? Видимо, оно отвечает настроению, в котором я там оказываюсь. Всё остальное, кроме моря, там каменно спокойное. Готического стиля вытянутая вверх постройка с окнами-бойницами, забранными в свинцовые переплёты мелкой расстекловки. Парадная гостиная на первом этаже, сразу за обширным холлом. Обычная гостиная, тянущаяся от входа к классическому камину, над которым вместо охотничьих трофеев — добровольно сброшенные оленьи рога. (Зато самые роскошные — гигантского оленя, жившего тысячи лет назад.) Пропорционально тянущийся дубовый стол, окружённый тяжеловатыми, зато удобными креслами на изогнутых дубовых ножках, с рельефной тканевой обивкой цвета мха. На стенах — цепь портретов. Узкие высокие полотна в потемневших рамах, перемежаемые узкими овальными зеркалами — над каждым бронзовый подсвечник под стать тем, что на столе. На портретах (на радость гипотетическим гостям) — мои предки по Дарвину, от инфузории-тапочки до Малыша и Карлсона...

А когда хочется тихого экстрима, так сказать, приключений духа, меня настойчиво манит средневековая кондитерская. Где я буду не гостем, а хозяйкой. Но главным источником экстрима окажется не это. Дело в том, что кондитерская — отличное, доходное и антуражное прикрытие для упрятанной в подвале лаборатории алхимика...

Если дела пойдут совсем уж плохо, останется в последний миг распахнуть последнюю дверь комплекта — и выпасть в лесную хижину у озера. Чудесного круглого и прозрачного озера в непроходимом, совершенно первобытном лесу. Хижина — скорее землянка под холмом, но с выложенной изразцами печкой и медово-светящейся лиственничной утварью. Постоянно готовая к приёму единственного гостя (обед в печи), но абсолютно безлюдная. Когда ни приду — ни души. Хотя нет, там живёт кот. Наблюдающий за внезапным пришельцем с благожелательным, но настораживающе разумным пониманием.

Ах, до чего же нужны были мне эти двери на критических отрезках жизни — затянувшейся и слишком уж тесной в их отсутствие жизни! Но поскольку магия в нашем мире пребывает в минусе, рассчитывать остаётся только на прогресс науки. А наука из рук вон плохо показывает себя там, где особенно желательно обратное. Ни антигравов, давно предсказанных умными книжками, ни нуль-транспортировки, способной послужить основой для изобретения тех самых дверей, до сих пор не существует даже в теории...

Над моей головой вперемешку с облаками ветер пронёс стайку шаровых кранов. И без антиграва тут, судя по всему, как раз не обошлось. Ладно. Может, с опозданием, но мы ещё, глядишь, дождёмся кабинок нуль-т в узловых точках пространства.