По следам игровых автоматов 5 | 03.02.2018 г. в 02:13

Букинист Крыницкий выставил на продажу написанную кем-то на русском языке, но изданную в Германии (в 1860-м) книженцию под названием «Тайна игры в рулетку и в трант и карант». Несколько исторических анекдотов и стихи из оной предлагаются вниманию почтенной аудитории ниже...

      Графиня Киселёва [С.С. Киселёва. — К.] страстный игрок; она проигрывает тысяч пятьдесят в год, и в Гомбурге есть улица, которая носит её имя. В Висбадене приказание давать ей резон во всём. Так как она покрывает зараз множество нумеров, то недоумения часты, но

Для милого дружка
И серёжка из ушка!

      В 1848 году Народное собрание во Франкфурте решило запереть игорные дома. Послали полк в Гомбург, но полк этот был австрийский ландграфа Гессен-Гомбургского. Ландграф выехал к нему навстречу со свитою, скомандовал кое-что да и отослал назад. Прислали другой полк, и рулетку перетащили в верхний этаж курзала. Солдатам отвели квартиры, а офицеры пошли сами играть и воротились с полком, ничего не сделав.
      Когда Наследник, ныне царствующий Государь Император [Александр II. — К.], путешествовал в первый раз за границею, то в Эмсе для него вертели рулетку в 12 часов ночи, когда зала опорожнилась и Е. В. играл золотом со свитою.

<...>

Послание

И я здесь стал известен всем,
Кто, Эмс, Висбаден посещая,
Езжал сюда; но не затем,
Чтобы, чахоткою страдая,
Пить «Кессельбруннен» с молоком,
А чтоб в курзале вечерком
Присесть к рулетке молчаливо
И ожидать нетерпеливо,
Пока вам толстый банкомёт
Её заманчиво крутнёт.

Но здесь ничто не изменилось,
Хоть много лет прошло с тех пор,
Когда так зорок был наш взор,
Такой отвагой сердце билось.
Жизнь вся казалась впереди
С её надеждой золотою,
Вас подарившей пустотою
Да, может, коликой в груди.
И русских всюду так же много,
Как было прежде, в оны дни;
Не изменились и они,
На всё и всех глядят так строго...
(Преуморительный народ!
Всё ждёт какого-то почёта
И будто с воздухом расчёта —
за то, что открывает рот!)
И немцы кроткие, как прежде,
Едят картофель, пиво пьют;
До гроба веруют надежде...
(Но песен Гейне не поют.)
Едят, как встарь, ростбиф с изюмом,
Подчас гогеймером запив,
Коль смущены тревожной думой —
С жарким всё тот же чернослив!
Не смотрят истинным невеждой,
Когда их пудинг в рот нейдёт;
И утешаются надеждой,
Что Австрия французов бьёт.

Не правда ли, всё тот же ход,
Куда ни устремляешь очи?
Всё так же трудится народ
С утра чуть-чуть не до полночи,
И улучшений всюду ждут,
Зарю какого-то спасенья...
И, в ожиданьи, молча мрут
От нужд, борьбы и угнетенья.
И может быть, в тот самый час,
Как я набросил вам посланье,
Людская кровь ручьём лилась
Иным во благо, тем в страданье.
Но всё же это нелегко
Переварить умом и сердцем, —
Что так прекрасно-высоко.
На всё глядишь вновь староверцем
Невольно, думая: мечта!
И в сердце та же пустота...
Вот почему воды швальбахской
И вам полезно бы испить,
Чтоб ваши нервы укрепить;
Потом, пожалуй, шлангедбадской —
И сердцу юность воротить!..

И вот вам кончено посланье,
Не обещал я вам, что в нём
Блесну и чувством и умом;
Примите просто завиранье,
Каким в наш век морочит свет
Подчас Философ и Поэт.

А дальше будет больше.

Квик